В рамках цикла ЛОГОС В ГОРОДЕ
— совместной программы Лектория Музея Москвы и журнала ЛОГОС.
Дискуссия: ЗВУК В ГОРОДЕ
Модератор: Кирилл Мартынов, журнал «Логос»
Участники: Андрей Логутов (МГУ, семинар «Антропология звука»), Артем Рондарев (НИУ ВШЭ), Вадим Кейлин (ГИИ), Михаил Куртов (философ), Андрей Возьянов (Регенсбургский университет), Анатолий Рясов (писатель, руководитель музыкальных студий “Мосфильма”).
Вход свободный.
Зарегистрироваться на дискуссию можно по ссылке:https://
Роберт Музиль писал, что Вену можно узнать с закрытыми глазами – только по городскому шуму. Сегодня «звуковой ландшафт» («soundscape») является объектом внимания урбанистики, и тем не менее тема до сих пор не утратила привкуса экзотики. Что означает воспринимать мегаполис на слух? Круглый стол «Звук в городе» будет посвящен урбанистическим саундскейпам, топологии звука, аудиоскульптурам, городскому шуму и тишине.
АНДРЕЙ ЛОГУТОВ
«Звуковой ландшафт города: к истории аналитических подходов»
В звуковой экологии Р. Мюррея Шейфера, автора термина soundscape, город предстает как источник травматической, внеприродной звуковой агрессии и одновременно как вместилище оазисов естественных и комфортных звучаний, подлежащих сохранению и расширению. Шейфер фиксирует очевидное и в то же время трудно поддающееся аналитическому усилию многообразие звуковых ландшафтов города и связанных с ними практик.
Среди них есть практики как манипулятивные: уже в XIX веке городской звук становится объектом нападок со стороны ревнителей природного естества и предметом не всегда продуманного регулирования со стороны городских властей (того, что мы сейчас назвали бы «саунд-дизайном»), так и творческие: городская полифония оказывается источником вдохновения для многочисленных авангардных художественных движений.
Конкуренция между этими подходами неизбежно вызывает изменения и в аналитической оптике, и в дискурсивных практиках, связанными с городским звуком.
АРТЕМ РОНДАРЕВ
«Музыка в общественных пространствах»
Общественное пространство города, воспринимаясь как «ничейное», неизбежно становится полем схватки различных инстанций, желающих присвоить автономию коммунальных мест с тем, чтобы поставить ее себе на службу и заставить работать «на себя», в пользу своих коммерческих и идеологических интересов (будь тут на кону материальный или символический капитал). Самый простой и эффективный способ очертить, означить, наделить необходимым смыслом и через это присвоить такое пространство – это заполнить его музыкой, что порождает на свет целый ряд проблематик – от вопросов вторжения в аудиальную суверенность горожан до проблемы манипуляции аффектами, эмоциями и чувствами городских жителей с целью их унификации, – которые и станут предметом обсуждения.
ВАДИМ КЕЙЛИН
«Звуковая скульптура в публичном пространстве»
Публичное пространство с ХХ века неумолимо теряет свою функцию места, где вырабатывается общественный консенсус. Создание таких пространств, которые могли бы функционировать как публичные — один из главных вызовов современного городского проектирования. По меткому выражению Бориса Гройса, задача архитектора сегодня – это «создание пустоты, в которой общество могло бы себя осознанно конституировать».
Однако это ведет к парадоксу: строительство чего-либо – это всегда строительство некоей закрытости. Таким образом, «архитектура, которая пытается создать публичное пространство, в то же время должна стать, так сказать, антиархитектурой».
Звуковое искусство в публичном пространстве можно рассматривать именно как подобный синтез архитектуры и антиархитектуры, о котором говорит Гройс. Акустическое пространство произведения саунд-арта непрерывно, оно не имеет однозначных внешних и внутренних границами, но в то же время обладает структурой и способностью вырывать слушателя из привычного темпа повседневной жизни.
МИХАИЛ КУРТОВ
«Рождение города из слуховых галлюцинаций. Бикамеральная гипотеза как перекресток звуковых и городских исследований»
В известной книге «Происхождение сознания в процессе распада двухкамерного разума» Джулиан Джейнс выдвинул гипотезу о том, что на начальном этапе развития цивилизации действия людей управлялись слуховыми галлюцинациями, которые они принимали за голоса высших сил (источником этих галлюцинаций является правое полушарие головного мозга: отсюда название гипотезы).
Структура первых крупных городов формировалась под влиянием этих религиозных представлений. Постепенно шум города заглушает голос бога, но древнее мышление («двухкамерный разум») возвращается в социологической концепции «призвания» и философской концепции «зова».
АНДРЕЙ ВОЗЬЯНОВ
«Культуры шума и их исследования: о попытках выйти за пределы описания»
Идея о том, что шум – это культурный конструкт, не нова. Историки, социологи и антропологи показали, что определения шума, права на его производство и обречённость на сосуществование с ним специфичны исторически и культурно, а также для разных социальных мильо. Городской шум стал категорией политической, экологической, отчасти эстетической и, недавно, экономической.
На растущую внимательность к шуму (noise awareness) откликаются дизайнеры и антрепренёры; параллельно возникают новые возможности работы со звуком. Мне бы хотелось проследить как меняется связка между работой с городскими звуком и шумом, с одной стороны, и теоретико-аналитическим и разговорами них с другой. Появляются ли у нас способы не только переосмыслять изучаемое аудиально-шумовое, но и что-то с ним делать?
Сложилось ли междисциплинарное понимание того, зачем нужны социальные исследования звука/шума в городе? Во что расширяется исследование звука за пределами академии?
АНАТОЛИЙ РЯСОВ
«Тишина в городе»
Город – это пространство, переполненное звуками, но шум мегаполиса, как ни странно, дает немало поводов для разговора о тишине. Более того, ярче всего она ощущается как раз на фоне постоянного гула. Парки, пустыри, безлюдные переулки и другие острова тишины порой расположены в самом центре грохочущих мегаполисов. Именно эти невычеркиваемые из городской жизни ландшафты могут стать точкой отсчета для разговора об онтологии звука. Взаимосвязь между тишиной и звуком позволяет провести параллель с сопоставленностью мышления и речи.
